Про человека, который в чем-нибудь хорошо разбирается, говорят, что он знает это дело «до мелочей», то есть им обжит уровень деталей такого масштаба, который для постороннего взгляда просто не существует. Как сказал государю тульский косой Левша: «Мы люди бедные и по бедности своей мелкоскопа не имеем, а у нас так глаз пристрелявши». В самом деле, глаз опытного красильщика различает до двадцати оттенков черного цвета, а для большинства людей черный – вообще не цвет, а что-то вроде отсутствия цвета.

Я стою на морском берегу в г. Ростоке (Германия) и как Ассоль вглядываюсь в морскую даль. Вот показались сказочные паруса «Крузенштерна», возвращающегося из двухнедельной морской экспедиции. На борту парусника находился профессиональный переводчик и журналист-международник, один из самых известных телепутешественников России XXI века – Михаил Кожухов.

С этим человеком очень легко общаться. Из 200 государств на планете он посетил 95. А занятные случаи, которые с ним происходили во время путешествий, заставляют постоянно удивляться и смеяться.

Показывая мне обустройство корабля, Михаил Юрьевич поведал о своем последнем крупном проекте – 4-серийной саге под названием «Нева и Надежда», работа над которой шла почти год при поддержке Русского географического общества. Фильм этот – тот самый, после которого остается киногурманское послевкусие. Сага повествует о первом российском кругосветном плавании, которое совершилось под командованием Ивана Крузенштерна в 1803–1806 годах.

– Михаил Юрьевич, каким документальным источникам вы следовали при создании своего фильма об Иване Крузенштерне?

– Дело в том, что всю экспедицию велись дневники. Участники были разными, дневники получились разными. Иван Крузенштерн был в роли руководителя. Он, по-видимому, был человек сдержанный. Ни одного слова, например, он не написал про Рязанова и про конфликт, который разгорелся там между ним и камергером. А был такой юный лейтенант Левенштерн, который вообще не скрывал своих симпатий и антипатий.

Каждый день экспедиции описан несколькими участниками досконально. Там есть ситуация, которая допускает различные трактовки, но фактология вся, во-первых, записана, а, во-вторых, зарисована гениальными художниками, которые были на борту. И сложность была не в том, чтобы восстановить те события, а в том, чтобы уместить в четыре серии максимум возможного. Это, в сущности, как роман Жюля Верна, только не придуманный, а настоящий! И главная сложность, повторюсь, заключалась в том, чтобы вместить в фильм максимальное количество деталей.

Съемки проходили в шестнадцати географических точках. Я не знаю другого фильма в истории нашего телевидения, где был бы весь мир как на картине – от Аляски до мыса Горн.

– Вы побывали в местах, где во времена Ивана Крузенштерна жили людоеды, куда добраться и сейчас невероятно сложно. А до острова Святой Елены даже сегодня надо плыть почти неделю. Насколько коснулась цивилизация этих мест сегодня?

– Остров Святой Елены – настоящий край света: до берегов Африки отсюда почти три тысячи километров, до Южной Америки без малого четыре тысячи, и это одна из последних обитаемых территорий, где – вот чудо! – не работают сотовые телефоны. Вся жизнь острова связана с кораблем – последним судном ее величества почтовой службы. Корабль привозит из Кейптауна абсолютно все, от фруктов до автомобилей, и разгружается прямо с воды на понтоны: у острова нет даже причала.

Столицу Джеймстаун можно неспешно пройти минут за десять. Одна улица, три скромных отеля, пара-тройка магазинов. Здесь целых три (!) предприятия. На одном перерабатывают кофе с крошечной плантации, на другом делают ликер, а на третьем замораживают рыбу, которой полно в здешних водах. Одна из достопримечательностей острова – лестница из 699 ступеней! Если одолеть их, сверху откроется чудесный вид на столицу.

Но скоро здесь все будет иначе. К 2016 году на острове построят аэропорт, приземлится первый самолет, а с ним и новые люди. К добру ли, к худу? Неведомо. Но затерянный в океане мир готовится к переменам.

Это райские места, и люди там намного счастливей, чем мы в своих мегаполисах.

– Вы так говорите о событиях, которые попытались воспроизвести в саге «Нева и Надежда»: «История этой экспедиции – блистательный пример взаимодействия государства, предпринимателей, военных моряков и ученых-исследователей, объединенных идеей процветания Отечества». К всеобщему стыду, немногие знали об этих событиях. Как вы думаете, почему выросло поколение граждан, не знающих героев Отечества? Что происходит с чувством патриотизма и как его возродить?

– Меня зацепила эта история сразу, я очень долго ходил вокруг нее. Мое гражданское чувство задевает, что никто не знает про этих людей, про путешествие, ну вообще никто.

Так получилось, что мы не способны сегодня производить нечто, что заполнило бы наши сердца гордостью за страну. А это чувство необходимо для того, чтобы страна оставалась в своих границах. Может быть, это необходимо больше, чем что-либо другое.

И мне не кажется правильным, что единственная, как сейчас принято выражаться, духовная скрепа, которая нам предлагается, – это события 1941–1945 годов. Этих духовных скреп в нашей истории очень много.

Мне на самом деле горько, что никто не помнит, кто такой Дежнев, и почему море Лаптевых так называется… Кто были такие Лаптевы? Я уверен, что, если мы выйдем на улицу и спросим 100 человек о том, кто открыл Антарктиду, – никто не ответит. А ее открыл Беллинсгаузен – русский офицер и участник походов Крузенштерна. И, в общем, мне (поскольку я отношусь к той немногочисленной части телевизионного населения, которая работает не только за зарплату) это было важно и интересно, с одной стороны, с другой – я видел в этом свою миссию, выражаясь высокими словами. В мире пристально наблюдают со смешанным чувством восхищения и страха за Россией: ни одна другая страна в Арктике пока не объявляла о таких грандиозных планах. Месторождение Приразломное, расположенное в Печорском море, где уже установлена одна из крупнейших в мире платформ по добыче углеводородов; создание системы предупреждения, мониторинга и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера в арктической зоне России; создание многоцелевой спутниковой системы «Арктика», которая будет собирать информацию о состоянии природной среды Крайнего Севера; модернизация речных, автомобильных, железнодорожных маршрутов и коммуникаций, северных аэродромов, аэропортов, обновление полярной авиации, увеличение российского ледокольного флота – перечень задач России в Арктике можно долго перечислять.

– В связи с этим у меня к вам вопрос: нет ли в ваших планах поменять теплые страны на арктические – снять цикл передач об арктических странах, о суровой прекрасной природе Северного полюса, тайнах цивилизаций, населявших Арктику много тысяч лет назад? Я уже не говорю о том, что мы могли бы увидеть в новом техническом формате подвиг челюскинцев, который в свое время потряс всю мировую общественность.

– Все упирается в финансирование. Если моя работа получит какое-то признание, найдутся люди, готовые поддержать этот проект, я бы с радостью сделал следующий цикл об освоении Севморпути. Потому что там не меньше драмы, там не меньше приключений, там не меньше героев и там не меньше источников для национальной гордости.

– Все больше людей перестают вообще включать свои телевизоры. Становится все меньше программ, ради которых хотелось бы забросить все дела и уютно устроиться в кресле перед монитором. Подавляющее большинство выбирает просмотр тех или иных программ в Интернете. Если это было бы в ваших силах, что бы вы изменили в современном телевидении?

– Телевидение – это бизнес. И непростой. Что же сейчас происходит: каналы платят лояльностью в новостных программах, а власть в благодарность за это закрывает глаза на то, что каналы не думают ни о чем, кроме личной наживы. Эта ситуация неправильная. Конечно, она не представляет самой большой опасности для страны, но тем не менее на нее стоит обратить внимание.

– В одном из интервью вы процитировали свой любимый афоризм: «Человек начинает жизнь с мечты перевернуть мир, а заканчивает мечтой об устройстве шести соток».

– Это не мой любимый афоризм, это восьмой закон Кожухова, который я придумал сам (смеется).

– Архимеду нужна была для этого точка опоры. А вы нашли эту «точку опоры» в своей жизни, и что вам лично удалось «перевернуть» в сознании людей, по крайней мере, в своем сознании?

– Нет, не удалось, конечно, ничего перевернуть. И мои мечты не осуществились… И это не страшно. Но я считаю, что человек, который занимается производством телевизионных программ, должен точно и просто ответить на вопрос – зачем он делает то или другое, кроме необходимости два раза в месяц подходить к кассе.

Я почти 20 лет работаю на ТВ, и ни разу не позволил себе сделать что-то другое. Я даже не сильно осуждаю коллег, которые выбирают другой путь: монтируют прикольное видео, снятое бытовой камерой, которые зарабатывают легкий хлеб. Это их выбор. А я следую завету Левитанского – «каждый выбирает для себя».

Я всегда говорил своему отцу, который в жизни не взял ни одной взятки, что «мне тебя жалко, но я буду с гордостью рассказывать о тебе твоим внукам».

– Вас можно назвать коллекционером ярких впечатлений. Какое самое необычное приключение произошло с вами во время многочисленных поездок?

– Это «Крузенштерн»! Я обнаружил, что управление парусным судном такого размера – очень сложная наука. И, несмотря на то, что море все расписано уставами, регламентом, требованиями, нигде нет ни одного учебника, который точно сказал бы тебе, что делать с марселем или стакселем в той или иной ситуации. Это все на глаз, это все на опыте, это все на кончиках пальцев, все на каких-то тонких материях.

Мне очень хотелось бы быть боцманом, но я не могу им быть, так как ничего не умею. Я нашел на корабле должность начпрода – это человек, который закупает продукты. Это единственная должность, с которой я точно бы справился на корабле. И я, наверное, сейчас близок к тому, чтобы послать все к чертовой бабушке, особенно телевидение, и наняться начпродом на «Крузенштерн».

– А можно воспользоваться таким случаем и попросить вас подыскать мне тоже местечко на «Крузенштерне»?

– (Смеется.) Я боюсь, что тогда придется построить еще несколько «Крузенштернов», все-таки я не один такой хороший.

Несмотря на все глупости окружающей нас жизни, все-таки нечто правильное существует в русском человеке. И это, как огонь свечи, надо оберегать. На корабле вокруг этого «правильного» люди ладони держат. И это «правильное» ни одному шторму не загасить!

Вот и поставлена точка в интервью с этим необычным человеком. А может быть, многоточие? Человек-оркестр может заставить зазвенеть тишину. И тогда вы услышите джазовую импровизацию в необычной цветовой гамме на полотне жизненной абстракции.